Заказать консультацию



Спасибо, мы скоро с вами свяжемся.

Если вам нужна помощь юриста или адвоката, звоните или пишите:

+375 25 664 39 20, info@jurcatalog.by

Меню

ТАТЬЯНА МИКОЛЕНКО: У судьи должно быть олимпийское спокойствие

«Когда ты несколько часов в процессе, а стороны и их представители пришли со своей позицией, и все хотят быть услышанными, их нужно не прерывать, выслушивать, представить доказательства, обосновать свою позицию. Конечно, это время. И не нужно тут нервничать». 

О своей мечте, которая привела на юрфак БГУ, о жизненных приоритетах, о рабочем дне судьи, о самых важных качествах для судьи, о специфике своих дел, об уровне адвокатов, о медиации, об изменениях в связи с судебной реформой, о разнице судебной процедуры, процедуры примирения в рамках судебного процесса и медиацией, а также о многом другом рассказывает судья экономического суда города Минска Татьяна Миколенко.

Татьяна Миколенко

Татьяна Миколенко

– Что Вас привело в юриспруденцию?

– Когда оканчиваешь школу, в 16-17 лет, вообще сложно выбрать профессию. Мне всегда нравилась работа в ЗАГСе. Казалось, что это все так торжественно, нарядно – очень позитивно читать торжественные слова приветствия, регистрировать свадьбы.

Я узнала: чтобы работать в ЗАГСе, нужно быть юристом. Плюс у меня была золотая медаль – нужно было один экзамен сдавать. Мне обществоведение было легче сдать, чем физику или математику. Всем в этом возрасте хочется с первого раза поступить.

У меня в семье все изучали точные науки: физику, математику, программирование, экономику. Я посмотрела, что это очень сложно для женщины, решила что-то более легкое выбрать. Но, как показала жизнь, получилось не более легкое. (Смеется)

– Как развивалась Ваша карьера?

– На самом деле менять работу очень сложно и даже страшновато. Поэтому суд – второе мое место работы. Сразу же после окончания юрфака я пошла на работу в Мингорисполком в Фонд государственного имущества и там 11 лет росла от специалиста первой категории до начальника юридического отдела.

И вот уже девятый год в суде.

– А как же мечта?

– Значит, осуществится – еще все впереди. (Смеется) Как говорила главная героиня фильма «Москва слезам не верит», после сорока жизнь только начинается. У меня дочка в этом году поступила тоже на юрфак на бюджет, 340 баллов набрала. Может, она мою мечту воплотит через 4 года. (Смеется)

– Как женщине судьей работается?

– Сложная работа. Занимает очень много времени. И нерабочего времени. И вечера, и выходные. Вопрос даже не в том, что чисто физически нужно что-то писать, изучать дела, смотреть, анализировать. На самом деле голова никогда не бывает пустой – что будет завтра или какое ты рассмотрел сегодня дело, правильно или не правильно, или проанализировать что-то на будущее, обобщить для себя. Только в отпуске можно как-то абстрагироваться.Наверное, это большой минус, что я пока не замужем, поэтому времени все-таки больше. А если семья – муж, много детей, столько времени уделять работе, сколько требуется здесь, конечно, нереально.

Мужчинам, мне кажется, гораздо легче и проще, учитывая, что им не нужно заниматься домашним хозяйством в таком объеме, как женщине. У нас в процентном соотношении работает примерно 40% женщин и 60% мужчин.

– То есть если бы стоял выбор – семья или работа, то Вы бы выбрали…

– Семью, конечно. (Улыбается)

С другой стороны, государственная служба и суды тоже дают свои плюсы. Сегодня 20 лет государственной службы, общий стаж трудовой 25 лет (для мужчин – 30 лет) дает право уйти в отставку. Ну и материальное обеспечение в плане пенсии для тех, кто уходит из суда в этой должности, конечно, выше, чем у негосударственных служащих. Поэтому стоит поработать ради будущего. Кажется, что оно еще не скоро, но годы летят. У меня в сентябре будет 20 лет выслуги государственного служащего. Вдруг не за горами и пенсия окажется.

– Как строится Ваш рабочий день? Насколько сложно работать?

– Надо было прислушиваться с самого начала к советам старших товарищей, что главное – это организовать работу. Понять для себя, как легче, как лучше – первую половину дня дела слушать и рассматривать, назначать судебные заседания, а вторую половину дня писать или, может быть, слушать всю неделю, а в пятницу целый день в кабинете писать.

Мне, например, легче первую половину дня слушать. Но если не получается, приходится и после обеда назначать заседания. К вечеру у меня повышается работоспособность в плане написания каких-то материалов и документов.

У нас важны, конечно, сроки. Надо так все спланировать, чтобы наиболее качественно и профессионально рассмотреть дела и соблюсти установленные сроки. Мы удивляемся, когда видим, что во многих странах рассмотрение дела в течение нескольких лет – это норма. У нас такое возможно только с иностранными субъектами. Если наши белорусы – двухмесячный срок.

И это не только строительный подряд, земельные споры, но и учредительство, страхование, перевозки. По категориям сложнейшие дела. Даже спор по договору поставки, который, иногда кажется на стадии принятия иска очень легким, на самом деле может занять много времени.

– Какими качествами нужно обладать судье, на Ваш взгляд?

– Олимпийским спокойствием. Когда ты несколько часов в процессе, а стороны и их представители пришли со своей позицией, и все хотят быть услышанными, их нужно не прерывать, выслушивать, представить доказательства, обосновать свою позицию. Конечно, это время. И не нужно тут нервничать.  Где-то процессы могут наложиться, но стоит дать побольше времени сторонам, чтобы они, даже если проиграли, поняли, что их услышали, их доводы были оценены.

Плюс нужно уметь максимально концентрироваться – не давать увести себя куда-то в сторону, чтобы забыть, в чем был предмет и основания иска.

Постоянное повышение своей профессиональной подготовки. Семинары, лекции, которые мы проводим, читаем, пишем статьи где-то в журналах – сегодня это и самообразование. Участники иногда задают такие вопросы на семинарах, что и не знаешь ответ. Потом где-то смотришь, изучаешь практику коллег, практику других судов. Благодаря этому понимаешь, что надо трудиться дальше. У нас обучение проходит. Плюс я и многие мои коллеги проходили обучение в Академии управления при Президенте РБ.

– Расскажите о специфике дел, которые Вы ведете.

– У нас в суде действует классификация судей – мы распределены по коллегиям. Ведь объять необъятное невозможно. Лучше, когда три-четыре категории споров, и ты в них более профессионален.

Я председатель коллегии по земельным правоотношениям и связанным с недвижимостью, в коллегии по строительному подряду, который охватывает в том числе и договоры, вытекающие на выполнение проектных изыскательских работ, договоры создания объектов долевого строительства, инвестиционные договоры и договоры на право проектирования строительства. Категория сложная по неоднозначности применения тех или иных норм, сложности с ситуацией, которая у сторон возникает в процессе исполнения договора. Кроме того, очень большое количество самих дел. Например, сложные дела, связанные с таможенными органами – их может быть в году порядка 40–50. Сложные дела по строительному подряду в году – их количество может доходить до тысячи. Понятно, что с таким объемом надо трудиться и трудиться. Нас в коллегии сегодня семь человек. Поэтому стараемся что-то перераспределять.

Много дел усложняется встречными исками. По спорам, которые связаны с земельными отношениями, с исполкомами, сложность в том, что срок их рассмотрения только месяц с даты поступления иска. Поэтому здесь уже на стадии принятия заявления надо максимально изучить все, посмотреть, что истребовать, что кому представить, чтобы в подготовительном заседании иметь какую-то общую предварительную картину. Потому что остается буквально 7–10 дней после подготовительного заседания, чтобы принять решение.

Понятно, что жалоб много, и обжалуют не только решения исполкомов. Сегодня уже обжалуют и действия, и бездействия должностных лиц, обжалуют все, что связано с регистрацией государственной недвижимости. Наш частый ответчик – это РУП «Минское городское агентство по государственной регистрации и земельному кадастру».

– Кто чаще подает иски – подрядчики или заказчики?

– Подрядчики, потому что большинство споров – это взыскание задолженности за выполненные работы. Если у заказчиков и есть какие-то возражения, замечания, они стараются это больше мировым путем решить – производственные совещания, встречи, переписки сторон. А подрядчики, если им не заплатили за выполненные работы, которые они сделали качественно, в срок, конечно, за своими деньгами придут в суд.

Со стороны заказчиков это вопросы по качеству выполненных работ, где выявляются требования и в пределах гарантийного срока, и в пределах сроков строительства. Ведь убытки, которые несут заказчики, это не только нарушение срока, несвоевременное освоение, невозможность получить прибыль, доход от строительства. Это еще и многочисленные обязательства перед своими контрагентами. Например, перед участниками долевого строительства. Если строится многоквартирный жилой дом, понятно, что граждане, лица, которые строят по договорам, тоже придут в суд за штрафными санкциями. Поэтому здесь по срокам, если уже приходят, это вынужденная мера, когда убытки в больших размерах.

– Как оцениваете уровень адвокатов?

– По другим категориям мне сложно сказать, но именно по строительному подряду, по договорам долевого строительства, инвестиционным договорам, по вопросам, связанным с земельными правоотношениями, к нам ходят  адвокаты, специализирующиеся в данной области. И это очень хорошо, что у адвокатов есть специализация.

Сегодня состав представителей сильно не изменился – просто лицензиаты получили адвокатские лицензии и по-прежнему приходят в суд. Сказать, что сегодня адвокаты, которые ранее специализировались по участию в общих судах, массово хлынули к нам в процесс, я не могу. Новых лиц адвокатов, кто был раньше в общих судах, мы видим немного.

В основном, представители сторон – это юрисконсульты предприятий или адвокаты, именно специализирующиеся на определенных категориях споров.

Уровень достойный, высокий. Есть даже чему поучиться. Многие специализируются в этой области больше, чем у меня судебный стаж. Много пишут, хорошо докладывают – мотивированно, обоснованно. И, конечно, зачастую ориентируются лучше, чем юрисконсульты в плане доказательственной базы, у кого что истребовать, привлечь третьих лиц, специалистов, например, органы государственного строительного надзора. В части заявления многочисленных ходатайств их за язык тянуть не надо.

Никаких претензий к профессиональной подготовке, корректности поведения, что тоже немаловажно для нас, нет.

– Как-то изменилась работа в связи с судебной реформой? Почувствовали?

– Мы обсуждаем, анализируем, в какой форме будет далее реформа. Сегодня она еще не закончилась. Рассматривается вопрос с апелляцией и кассацией – чтобы было единообразие с районными и городскими судами. В экономических судах есть апелляционное, кассационное и надзорное обжалование, у них – только кассационное и надзор.

Пока для суда, по крайней мере, первой инстанции сильных изменений никаких нет – количество дел примерно сохранилось на том же уровне, специализация осталась, материальное обеспечение такое же: компьютер, бумага, интернет, электронная почта, сканер, то есть все, что нужно для работы.

Единственное, теперь у нас проходят обобщенные отчетные совещания, где мы слышим о проблемах районных судов, примеряем их на себя, слышим ошибки, которые высказываются руководством в адрес районных судов. Тоже примеряем на себя, анализируем, чтобы не допустить этого.

В плане судебной практики мы сегодня уже сливаемся в единую систему. Может быть, мне легче, ведь районные суды не рассматривают некоторые мои категории. Что касается строительного подряда, инвестиционных договоров – это только юридические лица, поэтому там в принципе таких споров быть не может. Что касается споров, вытекающих из договоров долевого строительства, конечно, мы стараемся, чтобы практика была одинаковой, потому что там граждане. Споров таких очень много и в общих судах, и у нас, в том числе и потому, что по Налоговому кодексу лица освобождены от уплаты государственной пошлины при подаче исков по такой категории споров. Поэтому у них таких дел еще больше, чем у нас.

– Как относитесь к медиации?

– Сегодня еще споров, переданных на разрешение медиаторам, немного. В прошлом году я передала три дела, но позитив действительно большой.

Стороны, если еще не урегулировали что-то, имеют возможность встретиться в подготовительном заседании и здесь с участием судьи услышать друг друга. Если на этой стадии они поймут, что есть какой-то шанс договориться, то, после оставления искового заявления без рассмотрения, государственная пошлина полностью возвращается истцу. Для сторон это, конечно, позитив большой.

При больших ценах иска, это деньги не малые. Приведу пример. Я передала в процедуру медиации один спор с колоссальной ценой иска – 20 млрд белорусских рублей. Это был большой спор между жилищно-строительным потребительским кооперативом, застройщиком-заказчиком, который, по мнению кооператива, ввел жилой многоквартирный дом с существенным нарушением по сроку ввода, и третьим лицом был генеральный подрядчик, который, конечно же, полагал, что на основании первичных документов с ним должны полностью рассчитаться. В подготовительном заседании, правда, с объявлением перерыва, благодаря вопросам друг другу, уточнению позиций стороны все-таки пришли к мнению, что можно примириться. Ведь ответчик – это жилищно-строительный потребительский кооператив, то есть в конечном итоге плательщиками будут граждане, их тоже нужно было услышать. Там более ста граждан, привлекать их третьими лицами нереально. Представители сторон потом доложили, что в процедуре медиации спор урегулирован. Это, конечно, и для граждан, и для заказчика-застройщика большой плюс.

Поэтому если будет даже за полгода один такой положительный спор, то, конечно, медиации нужно дальше жить и трудиться. Кроме того, это реальное снятие нагрузки и с судов.

– Расскажите о разнице судебной процедуры, процедуры примирения в рамках судебного процесса и медиацией.

– Если сегодня мы уходим в процедуру примирения, но исковое заявление остается в суде, то есть это не медиация, то наши примирители, конечно же, принимают все меры, чтобы урегулировать спор. Но они не могут выйти за рамки предмета или основания иска, то есть каких-то детальных предложений быть не может – ни вправо, ни влево от предмета иска.

У медиаторов же больше полномочий и более высокая, скажем так, квалификация не с юридической точки зрения, а именно с психологической. Потому что медиация – это достижение соглашения на основе взаимных уступок, это в принципе разрешение конфликта между субъектами. Это урегулирование спора на будущее в том числе, если, например, на горизонте маячат еще пять-шесть исков. И, как я уже упоминала, при заключении медиативного соглашения возвращается пошлина.

Суд, конечно, тоже должен предпринимать все меры по урегулированию спора, по достижению соглашения о примирении. Но может сказаться банальная нехватка времени. Если у меня выделен час, а далее уже назначено следующее судебное заседание, то, уважая представителей следующих сторон, на предыдущий иск нельзя потратить два-три часа, просто предлагая сторонам различные пути урегулирования конфликта.

Да и представьте, у нас 28 судей и только 6 примирителей. Сколько времени может быть у судебного примирителя? Руководство суда неоднократно поднимало вопрос об увеличении штата в отделе судебной практики, который занимается примирением.

У медиаторов же есть больше времени. А учитывая, что сегодня многие лица аттестованы, у сторон есть право выбора. Правда, теперь медиатор будет осуществлять эту процедуру за вознаграждение.

– Есть какой-то план по примирению у судей?

– Для судей и для примирителей, чем больше, тем лучше, это понятно. Единственное, что срок нахождения в примирительной процедуре, если производство по делу приостанавливается, – месяц.

Но сегодня практика пошла по такому пути. Если сложный серьезный спор и, например, выбор у суда или по ходатайству сторон – продлить примирительную процедуру еще на месяц, чтобы сами договорились, или, например, возобновить, но суд видит, что без судебной строительной технической экспертизы решение по делу вынести невозможно, а экспертиза в лучшем случае продлится еще два или три месяца, то лучше продлить примирительную процедуру. Пусть стороны проведут переговоры, чем потратить больше времени, плюс затраты на оплату экспертизы.

Да и сегодня Хозяйственный процессуальный кодекс не запрещает второй раз уйти в примирительную процедуру. Например, не договорились, встретились в суде, представили новые доказательства, услышали доводы друг друга и решили все-таки мириться. Если привести статистику по всему суду, то примерно треть дел прекращается примирительной процедурой. Это хороший показатель. Стороны услышали друг друга, договорились и в последующем, как показывает практика, очень мало истцов обращаются в суд за судебным приказом в связи с неисполнением условий соглашения о примирении.

 

Беседовала Анастасия КУЗЬМИНА, «Юркаталог»

6913
Если материал был вам полезен, помогите Юркаталогу рублем!
Есть вопрос по этой теме? Заполните заявку - и мы с вами свяжемся!
Заказать звонок
В формате +375 12 345 67 89
Спасибо!
Ваша заявка успешно отправлена!
Мы свяжемся с Вами в ближайшее время.